Основной исполнительный директор «Роснефти» Игорь СечинТАСС/ПМЭФ
Сейчас «Коммерсантъ» сказал о инициативах Минфина РФ (Российская Федерация — государство в Восточной Европе и Северной Азии, наша Родина), связанных с ужесточением налогообложения в нефтедобывающей отрасли. Кроме конфигурации правил сбора налога на доп доход (НДД) министерство собирается изъять у нефтяников около 200 миллиардов рублей. Главными «жертвами» данной для нас атаки именуют «Роснефть», «Газпром нефть», также «Сургутнефтегаз». К чему может привести намечающаяся война меж правительством и нефтедобывающими гигантами, мы спросили у Григория Баженова, экономиста, управляющего аналитического центра Независящего топливного союза, создателя научно-популярного канала о экономике на Youtube Furydrops.
— В чем сущность НДД? Можно ли разглядывать законопроект Минфина как усиление налоговой перегрузки на нефтяные компании?
Григорий БаженовFacebook
— Реформа налога для нефтяных компаний подразумевала частичную подмену НДПИ новеньким налогом на доп доход. Ставка НДД составляет 50%, а взимают его с дохода от добытой нефти за вычетом расчетной экспортной пошлины и расходов на транспортировку, также фактических серьезных и операционных расходов, связанных с разработкой участка недр. Это принципное отличие от НДПИ. Новейший налог взимается с денежного результата, а не с выручки, и подразумевает выплату в бюджет лишь в этом случае, если разработка месторождения оказалась выгодной.
НДД учитывает изменение критерий добычи в процессе работы с месторождением. Если в процессе использования месторождения понижается его доходность, падает и размер налога. Не считая того, НДД подталкивает к освоению новейших месторождений: налог не взимается прямо до полной окупаемости понесенных издержек, а следующее налогообложение соответствует доходности. На высокодоходных проектах применение НДД приводит к повышению налогового сбора. Другими словами это таковой прогрессивный налог на доходность месторождения, в рамках которого, с одной стороны, создаются условия для реализации высокозатратных проектов, а с иной — возмещатся доходы бюджета с высокомаржинальных месторождений. Очередной принципиальный момент — переход на НДД на данный момент проходит обкатку. Выделено несколько групп пилотов — классические и новейшие месторождения Западной Сибири, также месторождения новейших регионов нефтедобычи (Восточная Сибирь, НАО, север ЯНАО, Каспий). Зависимо от типа и места месторождения переход на НДД является добровольческим либо неотклонимым.
В общем, на самом деле, изменение ранее утвержденных характеристик лупит по тем компаниям, которые или добровольно перебежали на НДД, или тем, кто был должен перейти (с учетом всех прописанных в законе критерий).
Новенькая редакция законопроекта, предложенная Минфином, улучшает положение лишь 1-го субъекта экономических отношений в Рф — бюджета РФ (Российская Федерация — государство в Восточной Европе и Северной Азии, наша Родина). Минфин трактует ситуацию исходя из того, что были «недополученные» бюджетом средства, которые нужно возвратить. Положение налогоплательщиков при всем этом ухудшится. При всем этом нет никаких оснований считать, что размер добытой нефти был бы таковым же в 2019 году, если б не был введен НДД. Потому не совершенно понятно, почему в расчетах у Минфина множатся те же объемы добычи на прежние налоговые ставки. Весьма странноватый подход.
— Подкосит новое бремя ветвь либо этот груз ей в принципе по силам?
— Не подкосит, но значимым образом скорректирует линию движения длительного развития отрасли. Неувязка в том, что Минфин не привык исходить из условия ограниченности ресурсов, но привык — из приоритета экономных доходов над экономическим ростом: постоянно можно отыскать доп источник, компании скорректируют свои планы, а бюджету средства нужнее. При всем этом замминистра денег Алексей Сазанов и совсем прибегает к прямым манипуляциям: «Условно можно сказать, что у всякого гражданина Рф забрали по 1 400 рублей. Поэтому что эти средства не получил бюджет, из которого финансируются все расходы страны. При всем этом куда они пошли — неясно». Я бы произнес так: еще наиболее неясно, куда бы пошли эти средства, поступив в бюджет. Эффективность расходов — принципиальная неувязка муниципальных нефтяных компаний, но к бюджету это относится если не в большей, то, по последней мере, в той же степени.
При всем этом неувязка разработки трудноизвлекаемых припасов — принципиальная. Доступная нефть кончается, разрабатывать новейшие участки необходимо. Но в нашей стране и в ее экономике очень нередко ценность сдвинут в пользу текущих тактических задач. Неизменные конфигурации налогового законодательства и правило «бюджет до этого всего» не делают предпосылок для роста инвестиций. Есть и иная общеэкономическая неувязка: чем больше налогов накладывается на нефтянку с целью свести бюджет и выйти в профицит, тем посильнее экономика Рф становится зависимой от нефти. К огорчению, тенденция таковая: понизить зависимость от колебаний мирового рынка, но при всем этом повысить налоги на внутренний рынок нефти и нефтепродуктов, не диверсифицируя налоговые доходы. Мне бы не хотелось, чтоб создавалось воспоминание, мол, нефтяники бедные. Это не так. Но особенного развития отрасли с таковым подходом ожидать не стоит. Наиболее того, схожий подход сначала лупит по личному бизнесу и цементирует сектор.
— Угрожает ли принятие закона повышением цены на бензин?
— Нет, не угрожает. Нефтепереработка и розница не работают по рыночным лекалам. В этих секторах отрасли все зарегулировано так, что свободы экономической деятельности практически не осталось. Просто сейчас маржинальность начнет и из добычи исчезать. Зато все в «равных» критериях.
Сейчас мы имеем самые что ни на есть регуляторные тиски: розница ограничена заморозкой, а нефтепереработка мучается от лишнего налогового бремени.
В итоге маржинальность звеньев от переработки к рознице перевоплотился в собственного рода ограниченный ресурс, который распределяют конкретно из центра: сейчас «за столом посидят» АЗС, завтра— НПЗ, но так, чтоб все вкупе, — увольте.
На прошедшем в апреле 2019 года Государственном нефтегазовом форуме Алексей Сазанов, еще не будучи замминистра, отметил, что, оказывается, Минфин, ратующий за возвращение выпадающих доходов бюджета при его профиците в критериях кризиса в отрасли, выступает с позиций потребителей. Повышаем акцизы, повышаем НДПИ, повышаем НДС, позже субсидируем нефтяные компании. И все для того, чтоб стоимость на стеле АЗС не росла. При всем этом заместитель управляющего ФАС Анатолий Голомолзин (уволился с должности 27 июля. — прим. ред.) на этом же форуме признал, что цены с 2012 года выросли в 1,5 раза, а налоги вдвое, отметив, что конкретно налоговая перегрузка выступает главным драйвером цен на русском топливном рынке.
Конфликт (наиболее острый способ разрешения противоречий в интересах, целях, взглядах, возникающий в процессе социального взаимодействия) с Саудовской Аравией угрожает экономике РФ (Российская Федерация — государство в Восточной Европе и Северной Азии, наша Родина) крахом. Комментарий Миши Крутихина
— В итоге действий правительства и «нефтяной войны» с Саудовской Аравией в марте–апреле нефтяники обязаны сокращать добычу. Соединены ли сегодняшние инициативы Минфина с той ситуацией?
— Да, соединены. Сначала из-за падения доходов бюджета. Минфин отыскивает метод его заполнения и прибегает к прямым манипуляциям. Министерство денег хлопочет лишь о бюджете, но за настоящей экономикой следит через пальцы. Как некогда выразился доктор MIT Лорен Грэхем, отвечая на вопросец Германа Грефа о дилеммах инноваторского развития Рф: «Вы желаете молока без скотины». В общем, бюджет — это святое. А корову можно доить весьма длительно. И непринципиально, что она похудеет до пугающих размеров. В конце концов, есть же люди. А они — новенькая нефть.
Источник: